Когда сносит башню
Секс по телефону
в свое время придумал Есенин
Помните его знаменитое
"я читаю стихи проституткам"?

Однажды старик Дарвин, поддавшись на уговоры тур-оператора, укатил в экзотический отпуск на Галапагосские острова. Как оно бывает, на практике оказалось, что из всех развлечений на островах – бега гигантских черепах. И долгими, многочасовыми, неспешными забегами Дарвин коротал время в размышлениях, результатом которых стала теория эволюции.

Одной характерной чертой эволюционного развития является то, что приобретая новые, прогрессивные черты, биологический вид все равно строит их на наследии предков. Это приводит к различного рода побочным эффектам.

Когда сносит башню

автор текста : Саша Авдуевский

Например, перейдя на прямохождение, вид Homo Sapiens сохранил не очень подходящую для этого конструкцию скелета. Больше всего пострадали женщины. Мало, что им от этого затруднительно рожать, так еще мечта многих – сиськи удойного размера тоже плохо совместимы с устройством позвоночника. Мужики, конечно, тоже страдают от остеохондроза, но, во всяком случае, размеры их анатомического фетиша никак с этим недугом не связаны.

От подобных побочных эффектов эволюции страдают и электрогитары Gibson.

Если в отношении происхождения человека есть еще пробелы в плане ненайденных окаменелостей всяких промежуточных звеньев, то в отношении электрогитар Gibson все как раз ясно – вышли они из чресел больших акустических арчтопов. Еще в 19 веке Gibson завоевали себе репутацию тем, что выпускали инструменты, в которых много труда было потрачено ради достижения лучших эстетических и акустических свойств. В частности, Gibson придерживались немалого угла отклонения головы грифа, чтобы усилить давление струн на верхний порожек и тем самым добиться лучшей отдачи и сустейна.

Верные своим принципам, а также вполне расчетливо полагая, что выгоднее поддерживать одну дорогую технологию, чем несколько подешевле, Gibson стали придерживаться подобного подхода и в электрогитарах. Шло время, гитаристы наращивали технику и требовали грифы потоньше. И тут выяснилось, что удобные для виртуозных пассажей грифы стали слабоваты в том месте, где голова отклоняется назад, а ситуации, в которых это приводит к травматизму, подстерегают на каждом шагу. Бывают случаи, когда сильный и «удачный» удар по кофру (в результате падения или грубых багажно-погрузочных операций) работает как гильотина. Хотя нет, гильотина отрубает голову напрочь, а у Gisbon она остается держаться на черном шпоне.

Легко себе представить, с каким настроением гитарист, которого впервые постигло такое несчастье, приходит к мастеру. Он плетется к нему, как неопытный юноша на осмотр к венерологу. Юноша уверен, что такое случилось только с ним, что на его драгоценный инструмент была ниспослана кара господня, неизбежная и неотвратимая. А врач добро смотрит на него из-под очков и благодушно успокаивает: «Ну, не стоит так переживать, голубчик, не вы первый, не вы последний. Один укольчик, и все будет как новенькое».

Действительно, ситуация неприятная, но поправимая, а для мастеров столь же обыденная, как триппер для работника КВД. Практически все легендарные Gibson, принадлежащие легендарным же музыкантам, прошли хотя бы раз, через процесс поломки и склейки. Многие старые Gibson, вращающиеся на вторичном рынке – тоже, причем нередко отремонтированы они настолько качественно, что эксперты вынуждены всматриваться очень придирчиво, чтобы убедиться, что все без подвоха.

Так вот, к чему весь этот базар. Однажды оказалось, что какой-то особо умелый дядя на погрузчике так приложил, пару коробок с Gibson, направлявшихся в Россию, что были они новые, а стали безголовые. Одним из них оказался SG, и, поскольку, это одна из моих любимых моделей, я воспользовался шансом, чтобы выкупить инструмент по очень остаточной стоимости. После чего незамедлительно отправился к Саше Шамраю, чтобы за сумму эквивалентную (в тот момент) 50 долларам США его мастерская совершила акт чудесного возвращения гитары в мир живых.

Надо сказать, Сашины мастера неслабо набили руку – пока мне не объяснили в чем визуальный трюк, я не видел места склейки в упор. Впрочем, я его и сейчас не вижу, есть только косвенное свидетельство – видная в отраженном свете усадка лака над двумя полосками стекловолокна, которые положили в качестве профилактики травм на будущее. Мне даже предложили через месячишко заглянуть, чтобы положить еще слой нитры, который это скроет.

Но предложением этим я не воспользовался, у меня не было никаких целей насчет «впарить лоху», мысль моя заработала в другом направлении. Раз гитара настолько «не целка», да и досталась – даже с учетом ремонта – крайне недорого, с ней же не жалко что-нибудь учудить. И тут мы снова возвращаемся к теме рудиментов и атавизмов.

Gibson Les Paul концептуально представляет собой по сути адаптацию арчтоповских технологий к формату solidbody. И еще долгое время после ее появления арчтопы и полуакустики были основным бизнесом Gibson.

Соответственно всем законам массового производства Gibson стремились использовать одни и те же комплектующие по всей линейке. Результат – у первых Les Paul были такие же струнодержатели-«трапеции», что и у арчтопов, а ставшая ныне классической комбинация tune-o-matic + стопбар – это тоже заточенное под гитары с полым корпусом решение, в то время как у «досок» можно спокойно тянуть струны сквозь корпус, что улучшает отдачу.

У Gibson, кстати, был момент просветления, когда они в 1958 году представили Flying V и Explorer, у которых не было стопбаров. Но когда после временного отказа от этих моделей они их возродили к жизни в 1967 и 1976 годах, на них были уже стопбары. И с тех пор стопбары – вечный атрибут всех гитар Gibson, несмотря на то, что количество гитар гисбоновской идеологии, но со струнами сквозь корпус очень велико, и продаются они очень хорошо.

Возможно, Gibson держатся за имидж, но мне на это фиолетово, и я решил избавиться от стопбара. Как раз недавно stnk в очередной раз врезал тремоло в стандартный телек, и у него от телека остались ненужные «гильзы» на тыльную сторону. Некоторые раздумья потребовались, чтобы решить, а что же использовать в качестве феррулей сверху, но в той же куче металлолома, где нашлись «гильзы», обнаружились установочные вставки от «безвинтовых» колков Fender (их потом пришлось только чуть обточить по бокам).

Со всем этим хозяйством и гитарой под мышкой я нанес краткий визит Виктору Жуку, который в моем присутствии, хмыкая под нос что-то насчет причуд клиентов, провел с SG процедуру пирсинга. Она, кстати, не затронула установочные гильзы под стоп-бар, поэтому после сей операции я имел возможность сравнивать исходный и новый конструктив в плане отдачи инструмента. Как и ожидалось, избавление от рудимента принесло заметный положительный результат – прибавилось одновременно яркой атаки и солидного низа.

После того я продолжаю обращаться с гитарой достаточно вольно – отпаял крышку с некового датчика, поменял бриджевый на Seymour Duncan Invader (может еще на что-нибудь поменяю), про мелочи типа проливания пива вообще речь не идет. Сейчас вот снова руки чешутся поэкспериментировать… Реально, как один раз башку снесет, так такая свобода открывается!

25.03.2010